Ряд случайных чисел [СИ] - Елена Павлова

Карнавал в честь праздника Жнеца Великого был в разгаре. Дэрри в костюме летучей мыши напился уже более, чем изрядно. Он шатался по залу, пытался сдирать маски, вежливо хамил тем, кто пытался его угомонить — развлекался. Чем привлекла его внимание эта девица — сказать трудно. Может, таким же костюмом, может, откровенно скучающим видом. По Дэрри она безразлично скользнула глазами — она явно кого-то ждала.

— Вы не меня ли ждете, райя? — прислонился рядом с ней к дереву-колонне принц.

— К моему глубочайшему сожалению, на-райе, не вас, — без пренебрежения, но как равнодушно! И все ищет кого-то взглядом. Дэрри даже обиделся: карнавал, все-таки, могла бы и подыграть! Он к ней в соответствии с ее костюмом обращается, как к вампиру, а она его «на-райе» обзывает! Так нечестно! Зачем тогда пришла? Сидела бы дома, зануда противная!

— Ах, райя! Поверьте, лучше меня все равно никого не найдете! Вот пойдемте, дорогуша, что я вам покажу! — продолжал пытаться принц играть роль соблазнителя, как сам ее понимал. Карнавал! Костюм обязывает! И самолюбие…

— Обязательно, на-райе, но в другой раз, если позволите, — очень мягко и по-прежнему не глядя. Как… как капризному ребенку, честное слово! Нахалка! Да кто же ты такая? Принц попытался быстрым движением сдернуть с незнакомки маску и оказался на несколько мгновений прижат физиономией к колонне с вывернутой назад рукой. — И не трогайте меня руками, на-райе, у меня дипломатическая неприкосновенность, — сказал ему на ухо равнодушный — о, какой равнодушный! — голос, и принц опять обрел свободу. Это маска лишь наполовину, пронеслось у него в голове, она действительно… ле Скайн. Дипломат. Райя Корнэвиллья дэ Тэрон ле Скайн. И вдруг принц озверел, как будто где-то внутри него спустили курок арбалета. Откуда вдруг взялась эта ненависть, застилающая разум, эта неистовая злоба, совершенно не характерная для добродушного гуляки Дэрри? Отец даже ругал его иногда за «непозволительную в его положении снисходительность и неразборчивость в знакомствах», а прислуга могла хихикать у него за спиной абсолютно безнаказанно.

— Знаем мы вашу неприкосновенность! Наслышаны, чем вы там у себя занимаетесь! Кончай ломаться, сучка! — принц бесновался. Виллье удалось перехватить его руки, но он держал ее за локти и тряс, как яблоню. К ним оборачивались, в конце зала появилась и начала пробиваться к ним через ряды танцующих дворцовая охрана.

— На-райе! Будьте благоразумны, отойдите от меня! — в голосе наконец-то появились эмоции — но какие! Скука и отвращение — к нему! Да как она смеет! Дрянь полудохлая!

— А че ты сделаешь, че? — принц, уже ничего не соображая, рванулся вперед, прижал ее к колонне и попытался задрать ей юбку. — Вот я тебе сейчас покажу, что такое истинная любовь!

— Чшто ты сказал, ублюдок? — ощерила она клыки, глаза сузились, зрачок стал вертикальным. Дэрону стало оглушительно страшно, но он повторил ей в лицо с пьяным упрямством:

— Любовь, говорю! Истинная! Никогда не слыхала? Да где вам, уродам дохлым! — и, одновременно с воплем откуда-то сзади «Нет, Лья, нет, не на-а-адо!», она вонзила ему в шею клыки, пробив ошейник и воротник, рубашка сразу набухла кровью, по груди поползли теплые струйки. Он отскочил, кинжал сам прыгнул в руку, выпад — зря, что ли, учили? Отработка до рефлекса, скорость — фиг перехватишь…

Она оседала по колонне, схватившись за левый бок. Дэрон в отупении смотрел, как краснеет, раскаляясь, рукоять кинжала, и начинает дымиться платье вокруг бескровной раны. Серебро… Кто-то отпихнул его в сторону, подхватил Виллью, уложил на пол. Выдернул кинжал, отшвырнул не глядя, упал на колени, наложил на рану обе руки.

— Лья, — услышал Дэрон его отчаянный шепот. — Ох, Лья! Ну, вот ведь беда какая! С этим мне не справиться! — она открыла глаза.

— Дон! Прости! Ты же знаешь — я же дура! — и криво улыбнулась. А КАК она на него смотрела! На Дэрри так никто никогда не смотрел! Чувство острой зависти пронизало Принца до печенок. Чем он хуже? Почему на него никто никогда так не смотрит?

Тот, кого она назвала Доном, сделал странный жест — Дэрри такого не знал — подхватил тело и исчез в открывшемся портале. Тут на принца и накатило. Ему до поросячьего визга и срочно, просто немедленно нужна была та дура, которую так оперативно уволокли у него из-под носа. Раненая, дохлая — какая угодно, в любом виде! Именно она, ни на какую замену его тело не соглашалось! Даже проверять не надо было — он это просто заранее знал. И неважно, как она будет на него смотреть, пусть хоть вообще не глядит — но, чтоб была! Вот после этого он и добавил так, что пришлось пойти в садик. Ой, мамочка! Лучше бы он утонул!

Дэрри поклонился. Отец попытался вскочить, Рэлиа, всхлипнув, повисла у него на руке. Риан зарычал, махнул рукой:

— На колосья!

Дэрри послушно прошел и встал на одно колено посередине инкрустации перед Троном: два серпа ручками в разные стороны. В образованном лезвиями кругу пучок колосьев, растущих как бы из-под пола — посередине стебли, колоски расходятся к лезвиям.

— Говори! — рявкнул Риан. Дэрри набрал воздуху и выдохнул:

— Виновен, — серпы слабо засветились.

— Ты лжешь! Ты так не думаешь и не раскаиваешься!

— Я не лгу! Просто я ничего не понимаю! Пап, ты же знаешь, я себя никогда так не веду, тем более с девушками! И с ле Скайн — да у меня половина приятелей из них, ты ж меня сам ругал! Это… как бред какой-то был! То есть, я знаю, что это я сделал, но ощущение такое — что вроде и не я. Я не знаю, как это объяснить, — серпы погасли, но Дэрон продолжал. — Я до сих пор не понимаю, что на меня нашло! Я, правда, чувствую себя скотиной, правильно она меня уделала — только почему я вообще так на нее набросился? Мне страшно, пап. Это… как не я был, правда! А если так все время будет? Может, я заболел?

Отец негодующе фыркнул, вскочил, заходил — почти забегал по тронному залу.

— Заболел! Наглостью беспробудной ты заболел! Тебя посадили на Трон, чтобы ты научился служить Миру! Служить, понимаешь, дубина! Нужно научиться служить, чтобы знать, как все устроено, прежде, чем пользоваться! И что? Тебя хватило на два года! На два! — он возмущенно потряс перед лицом принца двумя пальцами. — Уже четыре года ты идешь в разнос! Работа свалена на секретарей — кто Большой Кулак, скажи, пожалуйста, ты или они? А? О твоих пьянках ходят легенды, ты не пропустил ни одной юбки, оказавшейся в пределах досягаемости! Всего шесть лет на Троне — а мне в королевский суд пачками приходят жалобы на Принца, у которого снесло крышу! Я тебе сколько раз говорил, что это плохо кончится? Так тебе же наплевать было! Ты что решил — что тебе все дозволено? Что, если твоя задница на Троне — ты и законы можешь преступать? А то, что случилось — вполне закономерный результат твоей разгульной жизни! Можно только удивляться, что чего-то подобного не произошло раньше! А теперь — извини, не я тебя убеждать буду! Доигрался, придурок!